1.
четко отражаются в воде,
Играя преливными цветами.
И Ванская прозрачная волна
Подрытые уступы омывает.
Просвечивает камешками дна
И к берегу, плескаясь, приливает.
За озером серебряный Сипан
Желтеет оголенными боками
И кутается в призрачный туман,
Вершину прикрывая облаками.
И полосы синеют
Кулебякин А. П. Ардамет // Дверь Мехера; Отзвуки Вана : [Стихотворения / Предисл. и примеч. авт. [Эривань] : Армянский коммитет «Верашинутюн», 1916. С. 69‒71.
2.
Море плещется на тротуаре.
Если задрать голову, увидишь,
как на белом небе отпечатались черные ветки
с красными ягодами – рябина, яблоня.
Боярышник
ссылка?
3.
Ветер с нагорья,
и всколыхнулась пшеница грядами зыбей,
и расчирикался на колоске воробей,
и по зеленому скату холма на просторе
плещется море.
Ветер с нагорья,
как он неистов! Столь яростен этот запал,
что бедолага-козленок в волнах запропал.
А на
Кубатьян Г. И. Море пшеницы. Из Даниэла Варужана // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 40.
4.
нагорья,
как он неистов! Столь яростен этот запал,
что бедолага-козленок в волнах запропал.
А на долине привольно, себя раззадоря,
плещется море.
Ветер с нагорья
то, налетев, одежонку хлебов раздерет,
то залатает, то вывернет наоборот,
и в переливчатом этом и
Кубатьян Г. И. Море пшеницы. Из Даниэла Варужана // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 40.
5.
Ветер с нагорья
то, налетев, одежонку хлебов раздерет,
то залатает, то вывернет наоборот,
и в переливчатом этом и ветхом уборе
плещется море.
Ветер с нагорья
веет и веет, колосья ероша легко.
Там, где луна из кувшина прольет молоко,
а поутру
Кубатьян Г. И. Море пшеницы. Из Даниэла Варужана // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 40.
6.
с нагорья
веет и веет, колосья ероша легко.
Там, где луна из кувшина прольет молоко,
а поутру заалеют высокие зори,
плещется море.
Ветер с нагорья,
и от деревни до мельницы и до гумна
зыблется нива весь день от темна до
Кубатьян Г. И. Море пшеницы. Из Даниэла Варужана // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 40.
7.
деревни до мельницы и до гумна
зыблется нива весь день от темна до темна,
и, с небесами раздольем лазоревым споря,
плещется море –
ветер в нагорья.
Кубатьян Г. И. Море пшеницы. Из Даниэла Варужана // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 40.
8.
Цахкадзоре мальчишки веселые
В пионерский трубили рожок.
Отчего ж мне доныне мерещатся
Дым пожаров и слезы детей,
У стамбульского берега плещутся
Волны, сока граната красней.
Почему-то при слове «Армения»
Слышу «Крунка» протяжный мотив
И забытые вижу селения
Со стволами обугленных
Звягинцева В. К.. Опять о том же
9.
Я один во вселенной.
Нет никого… Лишь песок, лишь песок раскаленный вокруг.
Только свет, иссушающий свет в глазах воспаленных
Слышу, плещется — только где? — плещется звук
То ли во мне, то ли в каких-то мирах отдаленных.
Габриэлян Н. М. Сны Комитаса / Н. М. Габриэлян // Поющее дерево. М. : «Фортуна ЭЛ», 2010. С. 89.
10.
вселенной.
Нет никого… Лишь песок, лишь песок раскаленный вокруг.
Только свет, иссушающий свет в глазах воспаленных
Слышу, плещется — только где? — плещется звук
То ли во мне, то ли в каких-то мирах отдаленных.
Габриэлян Н. М. Сны Комитаса / Н. М. Габриэлян // Поющее дерево. М. : «Фортуна ЭЛ», 2010. С. 89.
11.
Пусть я недокормыш судьбы,
Мне люди милы и гробы.
Подземные древние соки
Плещутся в жилах моих.
Но кто осушает истоки
И делит людей на живых
И мертвых?
Ну кто этой ночью
Пришел
Габриэлян Н. М. У развалин Звартноца / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 29‒30.
12.
Ветхая листва
моего древа
обреченно плескалась
в потоке
неведомых дуновений.
Завершая обозначенный
цикл
прощальным танцем
разочарований,
обретала покой
в мерности иной:
ложилась мне под ноги…
Шахвердян Л. Ветхая листва… // Весна отчаяния (2015–2017). Ереван, 2018. С. 66.