1.
Потухший, но четырёхглавый
не пёс, не ящер, не рогат,
в коросте беспробудной лавы,
огнеязыкой – в прошлом – славы
почти не дышит Арагац.
И зря к подошве липнут степи,
на бедрах – пьяный виноград…
Как
Г. Климова. Арагац // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 73.
2.
Помню — кожу тверди плавя,
Из вулканов мчалась лава,
Застывая пеной ржавой
По краям кипящих рек.
С молодой природой споря,
Шел по вашим гордым взгорьям
Первозданный человек.
Из
Городецкий Сергей Митрофанович. Братьям-Армянам
3.
Арарат…
И дыхание затая
Перед вечностью ‒
Ты и я, ‒
Мы стоим, не разнявши рук…
Все незыблемое ‒ вокруг:
Неразлучные навсегда
Камни, лава, трава, вода…
Символ это? Намек ли? Знак?...
Перед вечностью!..Как же так?
Мир незыблем, неизменим, ‒
Расставаться ‒ лишь нам двоим…
Николаевская Е. М. День устал // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 22‒23.
4.
мой Ашот Налбандян.
Также учти девяносто гектар винограда,
Две сыроварни плюс сказочный рыбный улов.
Грузную поступь большого колхозного стада,
Прущего лавою в тысячу с лишним голов.
Жаркое лето стоит над вершинами мира,
Каждым лучом отражаясь в оконном стекле.
Осоловевшей от
Матусовский М. Л.Муза, воспой суету ереванских базаров // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.100.
5.
мякоть
майских вишен,
поглощаю красный цвет –
в свой первый вздох,
поглощаю красный цвет –
в свой последний,
ем плазму –
бескомпромиссную огненную лаву
из недр собственной изумрудной горы,
что смещает пласты
надоевших слов,
устаревших миров…
Шахвердян Л. Тоска моя ‒ шлейф платья… // Весна отчаяния (2015–2017). Ереван, 2018. С. 116‒117.