1.
им, арабам чуждых стран.
Наш милый сад стоял на берегу Евфрата...
Мой старый дом стоял на берегу Евфрата...
И купы пальм росли у мутно желтых вод,
И в светлые часы молчанья и прохлады
Туда в убогий храм молиться шел народ.
Немирович-Данченко В. С. Маленькие поэмы. На берегу Евфрата // Русские писатели об Армении: Сборник / Сост. С. Арешян, Н. Туманян. Ереван: Арменгиз, 1946. С. 90–93.
2.
что тебе Грузия? Хмель да кураж,
приманка для бардов опальных
да весь в кожуре апельсиновый пляж
с луной в обезьяновых пальмах.
Я мог бы, пожалуй, довериться здесь
плетучим абхазским повозкам,
но жирность природы, но жителей спесь...
А ну их к
Чичибабин Б. А. Псалом Армении // В стихах и прозе. 3-е изд., испр. Харьков: Фолио, 2002. С. 305–306.
3.
плещет в травинке любой,
где малое помнит о многом.
Судьбой моей правит не тост тамады –
обитель трудов неустанных
контрастом тем пальмам, – а рос там один
колючий пустынный кустарник.
И камень валялся, и пламень сиял, –
и Ноем в кизиловом зное,
ни
Чичибабин Б. А. Псалом Армении // В стихах и прозе. 3-е изд., испр. Харьков: Фолио, 2002. С. 305–306.
4.
Кечарис, Кечарис!
Пальмы, вербы, оливы.
Путь наверх –
по надгробьям твоих прихожан,
лет пятьсот или триста назад
упокоенных,
горделивых,
несмиренных армян.
Их имён
Г. Д. Климова. Вербное воскресенье в Кечарисе // Веси. 2019. №7. С. 28.
5.
общих молитвах.
Эти строки – в хребтах вулканических гор.
Даже если спрошу, то вряд ли о ком-то узнаю –
только проповедь,
только пальмы в окне,
вербы, дети, оливы –
их язык я почти понимаю
и пишу:
Армен, Армения, Армине…
Г. Д. Климова. Вербное воскресенье в Кечарисе // Веси. 2019. №7. С. 28.
6.
С юности помню пальму и мула,
И маски; краску пятна, полосы.
Режуще-рыжая щель переулка,
Кобальтом тени, сажею псы.
Садов зеленые с просинью
Шервинский С. В. В мастерской Сарьяна // Стихи разных лет. М. : Советский писатель, 1984. С. 34‒35.